— Благодарю, Борис Андреевич, — саркастически ответил Гуров, пожимая руку начальника. — Посылайте меня в Рио-де-Жанейро, и можно обойтись без теплых слов. А если серьезно, то считаю свою командировку и неоправданной, и уж совсем не ко времени.
— Болезнь и грязная работа всегда не ко времени, — сухо ответил Юдин, кивнул, давая понять, что разговор закончен.
Гуров вышел, уселся у стола Елены, спросил:
— Ты когда-нибудь была в Иркутске? Нет? Замечательный город. Я тоже не бывал, но почему-то не сомневаюсь, что увижу там много нового и интересного.
— А ведь ты меня целовал, — Елена грустно улыбнулась. — И не было ничего, а уже прошло.
— Ну, почему прошло? — неуверенно возразил Гуров. — Поживем — увидим.
— Ты умеешь лгать, если дело касается работы.
— А раньше я вообще не умел врать, — Гуров встал.
Дверь в приемную приоткрылась, кто-то заглянул. Елена сказала:
— Лев Иванович, информацию о билетах сообщу вам немедленно.
— Благодарю, Елена Владимировна, — Гуров поклонился, столкнулся в дверях с Заграняном, который посторонился, пропустил особиста и вошел в приемную.
Гуров «улетел в командировку» и обосновался на даче Юдина. Дача была не шикарная, но вполне цивилизованная: телефон, горячая вода, газ, естественно, холодильник и телевизор. Сыщик сделал все возможное, чтобы успокоить мафию, теперь от него ничего не зависело. Если в его ложный выпад и отъезд поверили, то воспользуются своим каналом, отправят наркотик в Европу. Коли не поверили, значит, работа проделана зазря, такое в его практике случалось.
Он приготовился ждать долго, полностью исключил спиртное, кофе, пил чай с медом, мало ел, три раза в день занимался силовой гимнастикой. Пытаясь отвлечься, он читал «Трех мушкетеров», переключал телевизор с одной программы на другую, но заставить себя не думать о деле не получалось.
Любая загадка таинственна и непостижима, пока не разгадана. Когда ответ найден, человек в большинстве случаев поражается своей несообразительности и почему так долго мучился, когда на самом деле все достаточно просто. Существуют картинки для детей, на которых в беспорядочно пересекающихся линиях предлагают найти пограничника с собакой. Пока не нашел, нет ни пограничника, ни собаки, лишь хаос черточек и завитушек. А когда нашел, то на картинке и нарисованы лишь пограничник с собакой и никаких черточек и завитушек, и куда раньше смотрел человек, непонятно.
Убили тихого бухгалтера ни за что, ни про что, и на первый взгляд смысла в картинке никакого. Оказалось все достаточно просто. Иван Сидорович Ситов встретил свою приятельницу, погрузил тяжелые вещи на тележку носильщика, вышел с вокзала, начал расплачиваться и узнал в носильщике одного из рабочих мебельных мастерских. Или узнал его на следующий день, встретив у склада готовой продукции. Важно, что человек работал на вокзале и в мастерских и был узнан.
Если надо изъять наркотик в мастерской и отвезти его на вокзал, безопаснее, чтобы это делал один и тот же человек. Не шибко хитрый ход.
Узнав человека, бухгалтер ни о чем догадаться не мог, лишь удивился, что и стоило ему жизни. Тут уж проще не бывает. Как дважды два. Сегодня человек лишь удивился, завтра он поделится со своими девушками, послезавтра об этом узнает служба безопасности фирмы.
Гуров смотрел телевизор и вспоминал, сколько времени понадобилось, чтобы забыть бухгалтерские учеты, не думать, почему человек живет в трехкомнатной квартире, а пользуется только одной комнатой. Последняя загадка высосана из пальца, так как сам сыщик живет точно так же и не удивляется.
«Лучше поздно, чем никогда, — успокоил себя Гуров, глядя на говорящую в телевизоре голову. — Я все-таки соединил вокзал и мастерскую, а Станислав нашел носильщика и рабочего».
Итак, несчастный бухгалтер, узрев одного человека в двух лицах, удивился, разобраться не мог, но начал беспокоиться, решил посоветоваться. С кем? Ясное дело, совет ищут у юриста. Бухгалтер узнает домашний телефон Байкова. Наверняка бухгалтер звонил юристу, женщина не слышала разговора, мыла посуду или принимала ванну. Вполне естественно, что мужчина звонил в отсутствие женщины, не хотел беспокоить, боялся показаться смешным.
Гуров ясно представил, как стеснительный Ситов, сбиваясь и путаясь, объясняет свои сомнения Байкову. Как, возможно, поддатый юрист вышучивает бухгалтера, ежесекундно перебивает и забывает о разговоре через несколько секунд. А вспоминает разговор в самый неподходящий момент, передает, возможно, в лицах, своему «приятелю».
Мафия последовательно пыталась выяснить, был ли контакт между убитым бухгалтером и заметавшимся юристом, узнала о разговоре случайно. И человеку снесли полголовы, что вполне закономерно. Так же, как и то, что милая интеллигентная генеральша из квартиры напротив подглядывала в глазок, заслышав шаги, и увидела убийцу. Закономерно, что женщина испугалась, не сказала ничего оперу из МУРа и призналась знакомому, обаятельному Станиславу.
И правильно сыщик скрыл данный факт от своего друга, потому что генерал Орлов при исполнении, обязан сообщить в прокуратуру, которая в свою очередь обязана принимать меры, проводить допросы, арестовывать подозреваемого, раскрывать свидетеля. И превратился бы подозреваемый в обвиняемого, еще неизвестно, а над милейшей Марией Ивановной нависла бы смертельная угроза, наркотик бы ушел на дно, вся операция полетела бы под откос.
Правда, признайся сыщик, что знает убийцу, так не сидел бы сейчас, как медведь в берлоге, не мучился бы сомнениями. Гуров выключил телевизор, поднялся, громко сказал:
— Что выросло, то выросло, — и начал делать гимнастику.
Хотел этого Гуров, не хотел, но вести разработку носильщика кустарным способом было невозможно. Сыщик передал собранный материал генералу, и за дело взялся аппарат.
Гуров пил чай, качал мышцы, дрался на шпагах с мушкетерами, разговаривал время от времени с Крячко и Еланчуком и ждал. Он прекрасно знал, что работа его бывших коллег на данном этапе состоит из наблюдений и подслушивания. Никто, даже лучший друг Петр Орлов, не расскажет человеку постороннему, как и что делается, договорились, что сообщат лишь результат, когда будет установлена связь «носильщика» с лицом, отъезжающим за рубеж. Вел разработку только уголовный розыск или уже подключили кагэбэшников? Главное, чтобы информация не ушла на сторону. Пока занимаются простыми смертными, никто возмущаться и вспоминать Конституцию не будет, если же выйдут на «слугу» народа, то все может перевернуться. За «слугой» не положено наблюдать, тем более прослушивать его телефонные разговоры.
Гуров практически не сомневался, что на последнем отрезке следования наркотика в Европу Организация использует кого-то из властей предержащих. Почему везут поездом, а не самолетом, понятно. Брать наркотик в салон ни один здравомыслящий человек не согласится, а сдавать в багаж опасно: многомиллионный, к тому же криминальный груз остается на несколько часов без присмотра.
Орлов позвонил на исходе третьих суток, не поздоровался, не поинтересовался самочувствием, сказал недовольно:
— Я бы дал тебе орден, да у меня нету. Твой друг уезжает завтра с Белорусского, пятнадцатый поезд, пятый вагон, второе купе.
— Спасибо, Петр, — Гуров растерялся: столько ждал, теперь не знал, что ответить.
— Так ты можешь возвращаться из командировки. На вокзале не появляйся, проводят без тебя.
— Кто он?
— Кто надо, будто не знаешь.
— Они разные.
— Тебе какое дело? Ты пост сдал, отдыхай.
— Спасибо, что разрешил.
— Эх, парень, креста на тебе нет, — вздохнул Орлов. — Конечно, поедешь, не удержишься.
— Обязательно, должен видеть своими глазами. Такой дорогой друг уезжает не каждый день.
Вот и все. Осталось дождаться завтрашнего дня. Сейчас надо думать, как заснуть. Было время, когда он засыпал мгновенно, стоило лишь положить голову на подушку. В жизни сыщика много чего было, да прошло, он чувствовал — предстоит бессонная ночь. Он выпил большую фаянсовую кружку горячего чая с медом, принял две таблетки родедорма, лег и уставился в потолок.
Не спал в эту ночь и Виктор Жеволуб. Как и Гуров, Жеволуб залег на подмосковной даче, двое суток без просыпа пил, потом сходил в баньку, пришел в себя, начал думать. Он и во время пьянки искал выход, но пьяные мысли легкие, прозрачные. А утром и не помнишь, о чем рассуждал с вечера, стакан примешь, что-то новое в голове крутится.
Он скрылся и залег на даче потому, что не нашел иного выхода.
Гонец у Жеволуба появился под утро, разбудив, извинился вежливенько, поручкался. Виктор гонца знал, пригласил к столу, ни о чем не спрашивал, раз человек явился в такое время, значит, припекло, все сам изложит. Так и вышло, гонец присел на кухне, засмолил сигаретку и сказал:
